- Мцыри ("Мцыри")
- Смотри также Литературные типы произведений Лермонтова
— Юноша-послушник; ребенком был взят "из гор" русским генералом. "Душой дитя, судьбой монах", он "мало жил и жил в плену. Таких две жизни за одну, но только полную тревог" он "променял бы, если б мог". Он с детства "знал одной лишь думы власть, одну лишь пламенную страсть"; она, по признанью Мцыри:
...Как червь во мне жила,
Изгрызла душу и сожгла.
Она мечты мои звала
От келий душных и молитв
В тот чудный мир тревог и битв,
Где в тучах прячутся скалы,
Где люди вольны, как орлы.
Я эту страсть во тьме ночной
Вскормил слезами и тоской...
Ее "пред небом и землей" громко признает умирающий Мцыри и "не молит о прощенье". Эта страсть: "тоска по родине святой", желание "узнать, прекрасна ли земля; узнать, для воли иль тюрьмы на этот свет родимся мы"; "хотя на миг, когда-нибудь свою пылающую грудь прижать с тоской к груди другой, хоть незнакомой, но родной". — "Слезы не знал" он "никогда". Он "никому не мог сказать священных слов: отец и мать". Но "этих сладостных имен" Мцыри не в силах был забыть. "Звук их был рожден со мной", — говорит он. "…Я видел у других отчизну, дом, друзей, родных, а у себя не находил не только милых дум — могил". "…За несколько минут между крутых и темных скал, где" он "в ребячестве играл", он б "рай и вечность променял". "Печать свою тюрьма" (монастырь) на нем оставила. Монастырский колокол "не раз сгонял виденья снов живых про милых, близких и родных, про волю дикую степей, про легких бешенных коней, про битвы чудные меж скал, где всех один" он "побеждал". — "Ты жил, старик!" — говорит Мцыри монаху, своему воспитателю. — "Тебе есть в мире, что забыть; ты жил, — я также мог бы жить!" Он долго "тайный замысел ласкал, терпел, томился и страдал". И "в час ночной ужасный час", "пустых не тратя слез", бежал. "Меж бурным сердцем и грозою" Мцыри чувствовал "живую дружбу". Он "как брат обняться с бурей был бы рад, глазами тучи" он "следил, рукою молнии ловил". "Он был один". Ни одна звезда не освещала путь. Но "страх не сжал души". Он "сам, как зверь, был чужд людей и полз и прятался как змей". "И смерть казалась не страшна". В пустыне встретя барса, "он ждал минуту битвы. Сердце вдруг зажглося жаждою борьбы и крови..."
И мы, сплетясь как пара змей,
Обнявшись крепче двух друзей,
Упали разом, и во мгле
Бой продолжался на земле.
И я был страшен в этот миг;
Как барс пустынный, зол и дик,
Я пламенел, визжал, как он:
Как будто сам я был рожден
В семействе барсов и волков
Под свежим пологом лесов.
Казалось, что слова людей
Забыл я, — и в груди моей
Родился тот ужасный крик,
Как будто с детства мой язык
К иному звуку не привык...
Мцыри уверен в том, что "быть бы мог в краю отцов не из последних удальцов". "Без слов" ему был внятен разговор ручья, "немолчный рокот, вечный спор с упрямой грудою камней". Он угадал "думы" "темных скал, когда поток их разделял". — "Ты хочешь знать, что делал я на воле? — спрашивает Мцыри монаха. — Жил, и жизнь моя без этих трех блаженных дней была б печальней и мрачней бессильной старости твоей... И было сердцу моему легко, не знаю, почему..." — говорит Мцыри. Все, что он "чувствовал тогда, те думы — им уж нет следа". "Воспоминанья тех минут во мне, — говорит Мцыри, — со мной пускай умрут". "Рука судьбы" его "вела иным путем", и "тщетно спорил" он "с судьбой": она смеялась над ним. Он сбился с прямой дороги, отклонился от цели и должен был "унесть в могилу за собой тоску по родине святой, надежд обманутых укор", познать, что бесполезно "тайный замысел ласкал": и он "умрет ему рабом и сиротой".
Да, заслужил я жребий мой!
Могучий конь, в степи чужой
Плохого сбросив седока,
На родину издалека
Найдет прямой и краткий путь...
Что я пред ним? — Напрасно грудь
Полна желаньем и тоской:
То жар бессильный и пустой,
Игра мечты, болезнь ума.
"…Едва взошла заря, палящий луч ее обжег в тюрьме воспитанный цветок". — Поднятый монахами Мцыри "на допрос не отвечал" и "гордо" слушал увещания "чернеца": "мои дела не много пользы вам узнать, а душу можно ль рассказать?" Последнее его желанье — воля:
"Когда я стану умирать, —
И верь, тебе не долго ждать, —
Ты перенесть меня вели
В наш сад, в то место, где цвели
Акаций белых два куста...
Трава меж ними так густа,
И свежий воздух так душист,
И так прозрачно-золотист
Играющий на солнце лист!
Там положить вели меня.
Сияньем голубого дня
Упьюся я в последний раз.
Оттуда виден и Кавказ!
Быть может, он с своих высот
Привет прощальный мне пришлет
Пришлет с прощальным ветерком...
И близ меня перед концом
Родной опять раздастся звук!
И стану думать я, что друг
Иль брат, склонившись надо мной,
Отер внимательной рукой
С лица кончины хладный пот,
И что вполголоса поет
Он мне про милую страну...
И с этой мыслью я засну.
И никого не прокляну!.."
Критика. 1) По словам Н. А. Котляревского, Лермонтов "доверил Мцыри все думы и чувства последних лет своей жизни". "Кто не узнает в этом Мцыри самого автора? За исключением монастырской жизни, которая обрисована в поэме слишком мрачными красками, не соответствовавшими той обстановке, в которой жил поэт, — все остальное взято прямо из личных воспоминаний: одинокое детство, мечтательность, жажда великих подвигов и тоска по любви и свободе". — "Все, что вынес Мцыри из своей отчаянной попытки вырваться на волю, было: трехдневная жизнь с природой, сон любви и бесплодный геройскй подвиг — убийство — невинного зверя. Не то же ли самое вынес и Лермонтов из своей кочевой жизни на Кавказе?"
2) "Черты демонизма в творчестве Л.: гордая душа, отчуждение от мира и небес, презрение к мелким страстям и малодушию. Демону мир тесен и жалок: для "Мцыри" — мир ненавистен, потому что в нем нет воли, нет воплощения идеалов, воспитанных страстным воображением сына природы, нет исхода могучему пламени, с юных лет живущему в груди. "Мцыри" и "Демон" пополняют друг друга. Разница между ними — не психологическая, а внешняя историческая. Демон богат опытом, он целые века наблюдал человечество — и научался презирать людей сознательно и равнодушно. Мцыри гибнет в цветущей молодости, в первом порыве к воле и счастью; но этот порыв до такой степени решителен и могуч, что юный узник успевает подняться до идеальной высоты демонизма. Несколько лет томительного рабства и одиночества, потом несколько часов восхищенья свободой и величием природы подавили в нем голос человеческой слабости. Демоническое миросозерцание, стройное и логическое в речах Демона, у Мцыри — крик преждевременной агонии. Демонизм — общее поэтическое настроение, слагающееся из гнева и презрения; чем зрелее становится талант поэта, тем реальнее выражается это настроение и аккорд разлагается на более частные, но зато и более определенные мотивы". [Ив. Иванов. "Лермонтов"].
Словарь литературных типов. - Пг.: Издание редакции журнала «Всходы». Под редакцией Н. Д. Носкова. 1908-1914.